www.s-migitsko.ru Сергей Мигицко: «Моя жизнь — это джаз!»

23 апреля отмечает юбилей народный артист России Сергей Григорьевич Мигицко.
В преддверии шестидесятилетия он вспоминает свой театральный путь, детство, студенческие годы, рассказывает о своем Мастере, научившем любить Театр.

– Сергей Григорьевич, Вы уже почти сорок лет работаете в Театре имени Ленсовета…

– С ноября 1975 года, З7 лет получается. Но учился я тоже здесь, на сцену студентом-второкурсником вышел в 1972 году. Поэтому – как считать?

– Первую роль помните?

– В те времена каждое лето театр отправлялся на гастроли. И вот сборы, Игорь Петрович Владимиров, мой Мастер, говорит, что хочет взять пять человек с курса. Только нужно первого июня сдать сессию. И когда оказалось, что я еду, – счастье было неимоверное. Нас ввели в несколько спектаклей. В «Укрощении строптивой» мы играли людей от театра – передвигали декорации, выносили реквизит. Иногда и в сюжете принимали участие – сдерживали Фрейндлих - Катарину, когда она буйствовала, например. Были в «Трехгрошовой опере» Брехта «бандитами, нищими, проститутками». Всё это – почти без слов, но я эти роли помню.

– Первая роль покрупнее, со словами, тоже была в студенческие годы?

– Меня, четверокурсника, ввели в «Укрощение строптивой» на роль Бьонделло. слуги, которую с премьеры играл Алексей Петренко – ярко, почти фарсово, на грани эксцентрики. Он неожиданно задержался на съемках, и меня то ли за одну, то ли за две репетиции ввели, причём не в театре, а на выезде, в ДК им. Горького. Зал – две тысячи мест! Я вообще не понимал, что со мной происходит. А дальше уже было распределение в «Бременских музыкантах», где я получил роль Осла. Бьонделло и Осел – мои первые роли со словами.

– Как Вы поняли, что актерская профессия – Ваше призвание?

– У нас же все из детства. Однажды мы с пацанами (нам было лет по восемь) играли во дворе. И один парень, старше нас на год, все время строил нас: «Юные дзержинцы, смирно, получить оружие!» – и мы получали какие-то палки. Он стал милиционером, хочешь – верь, хочешь – не верь. Очень важно услышать, что с ребенком происходит, когда ему восемь, девять, десять лет. Если играет в доктора – не зря играет, если засматривается на корабли – не зря засматривается, если смотрит, как летают самолеты, – не зря смотрит. Я же уже лет с четырех клоунадничал. В школе у меня была потрясающая классная руководительница в седьмом классе. – как раз когда пошли гитары, КЕНы и девочки. И я в тетради написал (вместо задания!) стихотворение своей пассии, помню последнюю строчку: «Всегда ты занята делами..». И тут тетрадки забрали на проверку. Когда их раздали. – открываю и читаю своё: «Всегда ты занята делами», а снизу подписано красной пастой: «Зато не занят ими ты». Такая вот быта остроумная учительница.

- У своих дочерей Вы вовремя заметили тягу к театру?

- Да. Старшая дочь Катя тоже с пяти, с четырех лет сидела на спектаклях, играла всех маленьких девочек в театре. А потом поехала поступать, причем не в Питере, а в Москве.

Закончила Щукинское училище. Работает в Ленкоме у Марка Анатольевича Захарова, которого я бесконечно люблю. Пусть она играет не первым номером, но она счастлива. Параллельно работает в театре для слабослышащих актеров. Они бывают в Петербурге со спектаклями.

- Младшая дочь Аня учится в Академии, которую Вы закончили?

- Да. Она учится у замечательного педагога. Все остальное уже зависит от нее. Если в ней есть искра – а в ней искра есть, поверьте – то дальше нужно просто работать, и всё придёт.

- Вы родом из Одессы. Не страшно было уезжать учиться в чужой город?

– До этого я из Одессы-то никуда не выезжал. Только с классом в Москву на экскурсию. столица поразила масштабностью, скоростью. Я боялся, что Питер будет такой же. Но он оказался более приближенным к Одессе своей неторопливостью, культурой. Я много гулял, наблюдал. Мне, одесскому ребенку, выросшему среди громких разговоров, было непонятно, почему питерцы молчат, так странно смотрят, с недоумением реагируют на мои эмоциональные всплески. Но я адаптировался очень быстро. К холодам, правда, долго не мог привыкнуть, да я и сейчас ещё не привык.

– Вас родители легко отпустили?

– Папа был человек военный, хотел, чтобы я пошел по его стопам. Он отнесся к моему выбору с осторожностью. Но мама его убедила, поверила в меня.

– Вы поступили на курс к И. П. Владимирову. Каким он был человеком?

– Он был огромного роста человек, очень красивый. видный, бесконечно эмоциональный, вхож в любые компании благодаря невероятному обаянию. Игорь Петрович был фанатом театрального искусства, мог и спать остаться в театре, и репетировать ночью. Настоящий Дон Кихот театра.

– Вы, наверное, многое от него переняли?

– Сказать, что мы его любили, – это ничего не сказать. Буквально на первом курсе он у нас получил прозвище Батька. Он был как отец. Ему не нравились лень, разболтанность, он за это жестко карал. Пожалуй, все лучшее, что во мне сейчас есть, – от него. Он видел меня насквозь. Однажды, только-только поступив в труппу, я попросил у него характеристику для вступления во Всероссийское Театральное Общество. Он написал несколько предложений, все – абсолютные авансы, он как будто бы видел, что из меня можно сделать. Так и случилось, поверьте. Это был абсолютно эксклюзивный человек, таких сейчас нет.

– У Вас огромное количество киноролей. А что все-таки ближе – кино или театр?

– В кино есть свои тайны, его смотрят миллионы. В театр миллион не втиснуть. Но театр все-таки люблю больше. В нём есть возможность пройти путь персонажа «от и до» за один вечер. А в кино играешь по маленьким сценкам, и все зависит от мастерства режиссера, как он все на монтаже «соберёт».

– Часто пересматриваете фильмы со своим участием?

– «Андерсена» недавно смотрел, потому что нравится мне этот фильм, я счастлив, что оказался задействован там.

– Вы участвовали в проекте телевизионном «Сказка за сказкой», играли ведьму Злюку Клюку XVI.

– «Сказка за сказкой» в прошлом – одна из визитных карточек нашего телевидения. Я думаю, когда-нибудь это возродится. Меня за эти сказки (я ведь играл не только Злюку Клюку) любили зрители, узнавали, целое поколение выросло на них. До сих пор взрослые дяденьки и тетеньки останавливают меня на улице и говорят «спасибо».

– В качестве зрителя давно в театре были?

– Неделю назад премьеру нашу видел «Август: графство Осейдж». Получил удовольствие, несмотря на то что играют мои давние партнеры, и уже знаешь, кто на что способен.

– В другие театры часто ходите?

– Нет, не часто. Нельзя перебарщивать. От театра тоже иногда надо отдыхать. Им нельзя заниматься 365 дней в году. Я же не могу смотреть спектакль безучастно, не затрачиваясь. Я всегда начинаю сопереживать, и получается, что я играю такой же спектакль, сидя в кресле.

– Оглядываясь на пройденный путь, что Вы самому себе пожелаете?

– Моя жизнь – это джаз. Джаз ведь в переводе – суета, дребедень. Многовато было суеты… Мне никогда не хватало в моей жизни спокойствия. Хотя, может быть, это и хорошо, потому что артист не должен быть спокойным, выходить на сцену с холодным носом. Найти этот баланс – хорошая задача.

Яна Чичина
журнал «Ленсов.art», 8 ноября 2013